В детской комнате сейчас покой и сон... - Вечерние картинки (ст. и муз.: Е. Клячкин)
Вечерние картинки
Евгений Клячкин В детской комнате сейчас покой и сон. Снова маленьким хотел бы стать я сам. Целый вечер что-то рисовал мой сын. На полу листки белеют здесь и там. Я беру листочек в руки просто так. Дело к битве, но пока еще не бой - нарисован краснозвездный грозный танк с очень длинной паровозною трубой. Пятилетнему конструктору все впрок: - Папа, могут танки ездить под водой? Ну не рыбой плавать, а ползти, как рак? - Могут, только нужен воздух для людей. Вот еще листок, и тоже наугад. Сердце стукнуло и покатилось вниз. Повторяется мой сорок третий год: наши немцев бьют, и дымом пахнет лист. И кругом победа, и погибших нет. Эй, сдавайся, кто пока еще живой! Нет, не надо больше нам таких побед -- до сих пор не умолкает бабий вой. Десять наших полегло, а их - один. Вся история качнулась - вот так счет! Не хочу, чтобы когда-нибудь мой сын стал бы фишкою в игре с названьем "щит". В этих играх развлекаются вожди, генералы могут маршалами стать. Сыновья уходят в землю, как дожди. Но зато мы наблюдаем результат. Побежденный едет к нам поесть икры, занимает в "Интуристе" номер "люкс". Победитель знает правила игры, и ему по поведенью ставят плюс. На скамеечке вокзальной по три дня, но зато готов с оружием в руках защищать такую жизнь, а про меня говорить, что я на службе у врага. Где же враг - пора понять уже давно. Что за щит и от кого - спроси в упор. Нет, сынок, им нравится крутить кино, где все роли им разметил режиссер. Русокудрый мой, но жизнь у нас одна. На кино ее потратить - просто жаль. Ну а тот из них, кому нужна война, пусть играет в танки и иную шваль. А война нужна, чтоб нас держать в узде, чтобы каждому, кто разумом не слеп, по закону, принародно и везде можно было в рот вогнать свинцовый кляп. Оглянись, мой мальчик, здесь ты родился. Постарайся все запомнить хорошо, чтобы, повзрослев, ты мог ответить сам - почему отсюда папа твой ушел. Есть, конечно, у меня отцовский долг, и его я понимаю только так: нарисуем вместе, но не танк, а дом. А войны не будет, раз мы стерли танк. 31 мая - 3 июня 1989